Не печалься и не думай,

что плохое будет вечным,

день проходит, незамечен,

завтра точно легче будет -

обещаю.

У меня в отделе чайник,

две конфеты, ложка кофе -

заходи, ловлю на слове,

угощаю.

Не печалься, дорогая

и забудь дурные мысли,

нет, не жизнь у нас такая -

это мы такие в жизни,

кто виновен?

По ручьям отчалим к лету,

по ночам изучим небо.

И печали канут в Лету,

будто не было и нету -

обещаю!...

---

Сиверин: опалённая юность.

Once apon a midnight dreary, while I pondered, weak and weary,

Over many a quaint and curious volume off forgotten lore-

While I nodded, nearly napping, suddenly there came a tapping,

As of some one gently tapping at my chamber door...

"Tis some visitor' I muttered, tapping at my chamber door....

Only this and nothing more....



Склонившись над Чашей памяти, ректор Хогвардтса Альбен Дамблдорф коснулся палочкой ее серебряного содержимого и, когда рассеялся заструившийся оттуда тонкий серебристый туман, оказался вновь в своем кабинете семнадцатилетней давности.

Стояла поздняя ночь. Прежний Альбен Дамблдорф тоже задумался, опираясь на локти над Чашей; тогда, помнится, это занимало почти все его время. На рабочем столе стояли три стклянки с воспоминаниями, и ректор только что просмотрел последнее. Вдруг к нему постучали, и он удивленно поднял голову. На лице явно виделись следы хронического недосыпания.

Дамблдорф встал из-за стола и пошел было открывать, но вернулся, бросив быстрый взгляд на Чашу. «Да кто бы ни был», - пробормотал он.

- Минутку!

Он начал бережно перемещать серебряные пряди воспоминаний из мыслеприемника во флакон. Нетерпеливый, громкий стук повторился. Дамблдорф мельком взглянул на дверь, открыл чуть скрипнувший ящик стола и быстро сунул туда воспоминания и плоскую Чашу.

В ректорские двери теперь отчаянно колотили кулаками.

- Дамблдорф! Ради всего святого! - и снова крик и стук, - Дамблдорф!

- Минутку! Сиверин, я отлично тебя слышу!

- Откройте мне!

- Вот уже и открываю. Потише, Сиверин, ночь на дворе. Да с ног меня не сшиби.

- Профессор, я причастник смерти, я подставил Лили Эванс!

- Так. Ты бежал?

- Да!

Отчаянно стучавший черноволосый юноша в черной же одежде с глухим воротом и странными обуженными к запястьям рукавами еле переводил дыхание, он был худ и страшно бледен, запавшие глаза воспалены.

- Кто о тебе знает? Кто провел тебя в Хогвардтс, дал тебе пароль?

- Мой бывший декан.

- Гораций, ясно. Кстати, почему?

- Я сказал ему, что мне нечего больше терять, или я убью его или…

- Чудесный, чудесный довод для Горация Снобгорна. Но если это был Снобгорн, значит, больше тебя никто не видел?

- Я весь день просидел запертый в зельехранилище.

- Так, Сиверин Снейп. Тогда я не предлагаю тебе садиться, а предлагаю расхаживать по комнате или даже бегать.

Снейп в течение нескольких секунд неуверенно смотрел на Альбена Дамблдорфа, стараясь понять его слова, потом криво улыбнулся и сел на краешек стула. Дамблдорф кивнул ему.

- Как же ты подставил Лили Поттер?

- Я на самом деле слышал в «Кабаньей голове» то предсказание, после которого Вы приняли Сивиллу Трелони в штат. Пророчество о ребенке, который «родится в седьмом месяце» и помешает Темному лорду. И я передал его, как передавал все, что видел. А сейчас узнал, что Лили ждет рождения ребенка.

- Что Вольдеморт?

Снейп вздрогнул.

- Есть приказ вычислить все семейные пары ваших сторонников, наблюдать за ними и об ожидающих детей докладывать лично Темному лорду. Он сказал, что для осуществления пророчества необходимо и достаточно, чтобы ребенок успел родиться. Младший Блек отказался, его ищут.

- Так-так. Но до июля еще есть время.

---

Нарушая единообразие записей или Жестокий романс.

---

---

Профессор зельеварения Сиверин Снейп заканчивал занятие на 3-м курсе опять

будучи сильно не в духе.

- К следующему занятию познакомьтесь с ощущениями при отравлениях простыми ядами - стр. 250-279. Кроме того, изучите списки противоядий к беспримесным ядам на страницах 280-305. Я проведу практикум, - ехидно добавил Снейп.

Невилл Долгопупс робко поднял руку:

- Профессор! Я не понимаю противоядий!

- От вас этого и не требуется, Невилл. Просто выучите их наизусть.

Гарри пожал плечами.

- Он что, хочет сказать, что всех отравит?

- Точно! - прошептал Рон Уизли. - Он кому-то мстит.

- Дамблдор не позволил бы ему, - шепотом вмешалась Гермиона.

- А он так и скажет Дамлдору, держи карман шире!

- Своих-то гадов не станет, конечно, а нас с Роном или Долгопупса… Выберет какую-нибудь дрянь с длительным сроком действия – и будем описывать ощущения. Рождество в лазарете!

- Он сказал только, что проведет практикум,- отрезала Гермиона. - И можно подготовиться!

Рон меланхолично выцарапывал на парте:



СНЕЙП ЗЛОДЕЙ

САМ ЭТО ПЕЙ!



Гарри хмыкнул.

- Накажет! Еще подпишись – «С надеждой на Вашу мучительную смерть Остаюсь Рон Уизли».

- Не! Здесь второй и третий курсы «барсуков» две пары сидели. Скажу, раньше было...

Снейп раздраженно постучал палочкой по учительскому столу.

- Внимание, Грифиндор, внимание!

Под надписью Рона Уизли строчка за строчкой проявлялись слова:

- 20 ОЧКОВ ГРИФИНДОРУ ЗА ПОВРЕЖДЕНИЕ ШКОЛЬНОГО ИМУЩЕСТВА;

- 5 ОЧКОВ УИЗЛИ ЗА НЕВНИМАНИЕ НА УРОКЕ;

- 5 ОЧКОВ ПОТТЕРУ ЗА НЕВНИМАНИЕ НА УРОКЕ.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО ВЗЫСКАНИЕ УИЗЛИ ЗА ДЕРЗОСТЬ.

РЕПАРО!

- Видел?! – Рон толкнул соседа локтем. – Появились и исчезли! Во дает! А, Гарри?

---

---

Директор Хогвартса профессор Альбос Дамблдор умел видеть в людях хорошие стороны. Сначала он их находил, эти стороны, а потом в них верил. Часто никто, кроме профессора Дамблдора, в эти хорошие стороны не верил, потому что никто их не видел, но профессор Дамблдор был очень проницательный человек.

Бывало посмотрит сквозь очки-полумесяцы проницательным взглядом на Сириуса Блека или на шумного духа Пивза, увидит в них что-нибудь хорошее и верит в это. Аргус Филч его разубеждал насчет Пивза, но упрямый профессор Дамблдор и в самом Филче тоже видел что-то хорошее.

Профессора Альбоса Дамблдора в Хогвартсе любили.

Миссис Норрис и мистер Косолапсус приносили ему к дверям свежих мышей, которых он потихоньку оживлял и отпускал.

Когда профессору Дамблдору случилось обмолвиться, что ему недостает одной маленькой детали, шумный дух Пивз все приборы, разобранные им когда-то на маленькие детали, стал в виде этих маленьких деталей приносить к дверям профессора Дамблдора и складывать рядом с мышами. Профессор Дамблдор приборы потихоньку собирал и отпускал.

С ним, в общем, было трудно.

Вот таким был профессор Альбос Дамблдор – директор Хогвартса с первой по шестую книги – единственный человек, которого любил сам Северус Снейп.

---

Прошло какое-то время, прежде чем Дамблдорф заговорил снова:

- Мне надо идти вниз встретиться с семьей Диггори. Гарри, допей остаток снотворного, вроде там что-то оставалось. Всем до свидания, еще увидимся.

Когда Дамблдорф вышел...»

- ИНТЕКСТУМ!

- АЛЬБОС ОКТОБОС КЕГЛ!

Снейп стоял с закрытыми глазами в коридоре больничного корпуса, его била дрожь, и он с силой сжимал перед собой руки.

- Сиверин! – вскрикнул Альбен Дамблдорф, хватая его за плечи. – Вернулся! Как ты, Сиверин?

Открыв глаза, тот с недоумением воззрился на Дамблдорфа.

- А? Еще не понял, - Снейп затряс головой, избавляясь от наваждения, грязные черные волосы мотнулись по его лицу. - Кажется, сошло с рук. Я воспринимал Гарри Поттера как юного Джеймса… они похожи… а всё, что случилось, - через свои… нехристианские чувства… к анимагу Блеку...

- Профессор, опомнитесь!

-Темный Лорд изменился: стал проще,- Снейп подбирал слова,- и в нем будто нет полноты, будто он там не весь. И в нем мало осталось от человека. Похоже, я ему буду нужен именно здесь, в Хогвардтсе.

- Он желал бы добраться до меня?

- Нет, ему нужен Поттер.

- Жизнь Поттера?

- Скорее, сознание, - Снейп задумался и уточнил, - сперва сознание. Он будет во что бы то ни стало искать способы узнать пророчество о себе. Сивилле Трелони выпотрошат мозги, едва она появится за школьной оградой.

- Не тревожьтесь, Сиверин, я буду об этом помнить.

- Я не выдержал бы долго, - Снейп криво улыбнулся. - Одно утешение, что еще в течении двух книг точно не убьют. Простите.

Дамблдорф под руку увел слезеринского декана в свой кабинет, где за последние часы что-то неуловимо переменилось. Ни один из бывших директоров Хогвардтса не проронил ни слова, портреты не двигались в рамах – не притворялись, что спят, а замерли.

- Почему это? – спросил Снейп.

- Сюжетное время не течет - Ваш альбос кегл.

- Совсем забыл. Чудно, кажется, больше сотни лет прошло. Как Вы сказали, называется место, где я встречался с Темным лордом?

- Аскрипт – непрописанный контекст – неминуемо бывшие, но не описанные автором события.

- Если бы я переместился обратно, то оказался бы в той же временной точке, несмотря на наш разговор?

- Раз мы говорим вне сюжета, то так и получится, Сиверин. Вне движения сюжетного времени разрыва для наблюдателей не будет. Я тут даже спрятал несюжетного сливочного пива. –Дамблдорф непринужденно материализовал бутылку, разлившуюся в пару бокалов. - Вам обязательно надо. Так что Вы имели в виду, когда сказали, что в нем мало осталось от человека? Чем ВдеМ не похож на человека?

- Темный лорд больше или меньше, чем человек, но не в отношении тела, - Снейп взял свой бокал и выпил около половины. - У него поразительно сильные и простые, то есть беспримесные, чувства, причем их очень мало: или эйфория, или злоба. Человеческие эмоции тоньше, они разнообразны и противоречивы, и их намного больше.

- Значит, он куда-то дел все остальное, - заключил Дамблдорф и глотнул сливочного пива. – Рассыпался на зеноновские жемчужинки. Помните злосчастный дневник Тома Реддля?

Сиверин Снейп чуть не подавился от неожиданности.

- «Делящееся» - «длящееся»? Вы полагаете, он разделил себя на части, чтобы приблизиться к бесконечности? Что ж, это объясняет, почему он не погиб от рикошета четырнадцать лет назад. Давно у Вас эта гипотеза, профессор Дамблдорф?

- Профессор Снейп, это только гипотеза.

---

Снейп шаг за шагом пересек комнату до половины и, остановившись перед креслом Темного лорда, снова опустился на колени.

- Подними глаза! Легилименс!

Под змеиным взглядом Темного лорда Снейп чувствовал, как в нем, заливая сознание, прорастая воспоминаниями и помыслами, кипит ненависть, которую он бережно пронес сквозь годы; ненависть, голодная и свирепая, обжигающая, как жажда плотского счастья; ненависть, причины которой он уже забыл… Забыл? Лорд ВдеМ неспешно наклонился вперед к бледному лицу Снейпа, к его расширившимся и застывшим черным глазам. Снейп пытался отстраниться, но не мог оторвать взгляда от зрачков ВдеМ. Если бы и в самом деле забыл!..

- Встань! Ты принят! – приказал ВдеМ и рассмеялся. – И даже по приказу старика Дамблдорфа! Я доволен! Только это мелко, Снейп! Это же так мелко!

Снейп тяжело оперся на руки и встал, пошатнувшись на месте.

Его било дрожью, с которой он не мог совладать.

Голос Темного лорда звучал безразлично, но по тонким сухим губам змеилась усмешка:

- Не стоишь на ногах?.. Не старался бы ты спрятать от меня свои мысли, Снейп, пострадал бы меньше. Усвоил?

-Да, милорд, - Снейп непроизвольно сжал перед собой руки. – Теперь позволите ли мне говорить?

- Говори!

- Милорд, пророчество, сделанное шестнадцать лет назад о Вас и Вашем… противнике Сивиллой Трелони было зарегистрировано официально, с семисотлетним хранением архивной копии.

- Дамблдорф не мог совершить такой оплошности.

- Нет, милорд, эту глупость сделала сама Сивилла. Когда она бывает сентиментально настроена, то охотно рассказывает желающим о былом официальном признании своего дара прорицания.

- Она часто выходит из Хогвардтса?

- Никуда не выходит. Пьет у себя в башне.

- Родные есть?

- Никого.

- Что делает Дамблдорф?

-Собирает через Блека прежних сторонников. Но он будет один!

- Ты уверен?

Нынешний министр магии Фудз предпочел не верить в Ваше возвращение… хотя Поттер прилюдно назвал всех, кому, в отличие от меня, - едва заметно подчеркнув последние слова, Снейп поклонился, - при этом удалось присутствовать. - Министру счастливо вспомнились благотворительные пожертвования Люциуса Малфоя.

- Малфой по-старому пользуется влиянием, - что-то взвешивая, произнес Темный лорд. - Особого положения введено не будет.

Это забавно. Если запустим прессу, Дамблдорфу не поверит никто.

В дальнем углу пошевелился Червехвост.

- Это гениально, хозяин, это гениально! – пискнул он, будучи не в состоянии вынести восхищение.

ВдеМ небрежно махнул в его сторону палочкой и писк оборвался.

- Ты не будешь приходить по общему вызову. Скоро с тобой свяжется Люций Малфой. Сейчас ступай! Ступай!

Движения Снейпа все еще были неуверенными, и ритуальный поклон удался неважно: его пошатывало.

ИНТЕКСТУМ!

---

-Что скажешь, Червехвост?

Слуга, скорчившийся в углу, боялся говорить, но через секунду его прорвало:

- Господин мой, Снейп очень хитрый, всегда был хитрым. Он лжец. Вы бы попробовали на нем Круцио, господин.

- Ты гнусный трус, Червехвост. И на тебе можно пробовать Круцио… А этого пришлось бы потом в любом случае убить. Если ты вообще в состоянии понять, о чем я говорю, - сухо смеясь, добавил ВдеМ, и в наведенном луче света по жаркой комнате метнулась тень маленького человечка, который со стуком упал на колени так резко, будто ему подсекли ноги.

- Господин, я полезен, полезен… - испуганно бормотал Червехвост.

---

- Приветствую возвращение Темного лорда, - с этими словами Снейп опустился на колени у самого порога протопленной, но почти не освещенной комнаты и низко склонил голову. Осматриваться не приходилось.

Над ним вспыхнул пучок жестко направленного света. Раздался высокий невыразительный голос:

- Смотри-ка, Червехвост, все-таки он пришел - непредсказуемый Северус Снейп. Подними глаза, Снейп. Скажи мне, Снейп, как ты посмел не явиться по зову? Расскажи, как осмелился появиться сейчас? Подними глаза, Снейп, загляни в лицо своей смерти. Ты пришел слишком поздно: время прощения кончилось. Но оправдывайся.

- Милорд! – воскликнул Снейп, по-прежнему избегая прямо смотреть на сидевшего напротив него ВдеМ. – Милорд! Глупо было бы рисковать! Меня окружали десятки людей!

- Прочих это не остановило.

Снейп с видимым усилием взял себя в руки. Голос его стал нарочито спокоен.

- И их имена теперь известны Дамблдорфу. А я сохранил его доверие.

- Поистине глава Слизерина, - смеялся ВдеМ. – А если просто убить тебя? Боишься смерти, Снейп? Подними глаза.

- Так я не смогу ни говорить, ни думать.

- Я знаю. Подойди ближе. Зачем ты пришел?

Снейп тихо поднялся с колен.

- Кровь мальчишки не помогла Вам в обретении всецелой мощи, милорд.

- Ты знаешь, что нужно еще?

- Я знаю, что нужно еще. Полный текст предсказания Трелони.

- Подойди ближе. Я не убью тебя.

---

---

- Сиверин, старина, - негромко сказал Дамблдорф, - Вы знаете, о чем я хочу просить Вас. Если Вы на это согласны…

- Согласен, - ответил Снейп.

Его всегда холодные черные глаза странно заблестели.

- Тогда – удачи, - пожелал Дамблдорф и тревожным взглядом проводил Снейпа, который тут же вышел вслед за Блэком.

МЕТА ТЕКСТУРА – АЛБОС!

---

- Я ожидал Вас, Сиверин, - сказал профессор Дамблдорф, указывая на кресло. – Садитесь, в ногах правды нет, а мы не успели закончить нашей беседы.

Сиверин Снейп автоматически стряхнул с плеч исчезающие без воды хлопья рождественского снега, которыми до сих пор были заполнены коридоры. Сел. Оживление праздничных дней так и не коснулось его. Все так же бледен, так же погружен в себя, будто прислушивается к чему-то. Левый уголок рта кривится наполовину брезгливо, наполовину страдальчески.

- Ведь у Вас есть что-то еще?

- Есть, профессор Дамблдорф: у меня день ото дня на руке меняется связное клеймо Темного лорда. То же происходит у Каркарова, он перепуган и ищет встреч, - Снейп поморщился. - Враг копит силу и наверняка что-нибудь предпримет.

- Все мы, пока негласно, усилим меры безопасности учащихся.

Снейп, соглашаясь, кивнул.

- И еще, Сиверин, - профессор Дамблдорф помедлил. - Вы чересчур суровы с Гарри Поттером.

Сиверин Снейп опять кивнул. Темные волосы упали ему на лицо.

- Он не способен закрывать мысли, профессор. На всякий случай, ему следует ненавидеть меня от чистого сердца.

-Да-да, я заметил. И еще, Сиверин… - казалось, ректор колеблется, да и в первый раз хотел бы сказать что-то другое.- Как вы говорите, на всякий случай…

- Вы полагаете, уже настолько поздно?

- Да, позже, чем мы думали. Чует мое сердце: кончаются двенадцать лет затишья, - ностальгическая патриархальная интонация Альбена Дамблдорфа обычно добра не предвещала. - А какими из алеттеральных ключей Вы пользовались?

Профессор Снейп на мгновение задумался.

- Пер линеа эд эссентиа.

- Это, разумеется, Ваша собственная разработка, - пробормотал Дамблдорф. – Сильная формула. А обратный - пер эссентиа ин линеа, так?

- Да.

- Ключом к выходу из сюжета Вы пользуетесь невербально, обратным – тоже невербально… Интересно, в какой формулировке?

- Ретурнор, - недоуменно ответил Снейп. – А что?

- Доктор Флеминг использовал для проникновения другие ключи, - профессор Дамблдорф довольно улыбался. – Я уговорил его уничтожить все записи. Хорошо, что он так и поступил. Сперва я было подумал, что Вам попали в руки какие-то из его манускриптов.

- Почему хорошо? – Сиверин даже перестал растирать предплечье левой руки, что он делал, видимо, не замечая того.

- Потому что теперь ими не завладеет ВдеМ. А своих изысканий в этой области он не предпринимал. Его интересовало не проникновение, а разделение, еще точнее, третья магическая лемма апории Зенона о «бесконечно делящемся как бесконечно длящемся».

- Это о том, что лучший способ спрятать ожерелье – разделить его на жемчужины и потерять их? Это же логическая шутка!

- Не совсем, - Дамблдорф нахмурился. - Но сейчас я говорю о том, что ВдеМ не может переместиться в Надбуковье, и я не удивлюсь, если ему не приходилось задумываться об Ауторе. У ВдеМ плоскостное мышление. А Вы, Сиверин, запомните формулу, найденную доктором Флемингом – «равное воздействие на разных уровнях есть воздействие разного качества». Ключ МЕТА ТЕКСТУРА – так можно совершать действия в непрописанном, закрытом контексте - аскрипте. Само перемещение напоминает трансгрессию. Кстати, внешне оно так и выглядит. Конечно, это крайне опасно.

- Каким был обратный ключ?

- ИНТЕКСТУМ, - профессор Дамблдорф помолчал. – Хотите руку не чувствовать?

- Да ничего, - поморщился Снейп, - надо же следить за динамикой.

- Тогда хотите зеленого чая?

- С ромашкой.

---

Гарри резко обернулся на бегу, едва удержав равновесие.

С потайной лестницы спустился Снейп. Стена как раз закрывалась за ним.

- Так что вы здесь делаете, Поттер?

Гарри кинулся назад к Снейпу.

- Мне нужно к профессору Дамблдорфу! Это про мистера Сгорбса… Он нашелся… в лесу…он просит…

- Что за бред!- оборвал его Снейп. Черные глаза холодно блеснули. – О чем ты?

- Мистер Сгорбс!.. из Министерства!- кричал Гарри.- Он в лесу! У него крыша съехала! Он хочет видеть профессора! Скажите мне пароль!

- Ректор занят, Поттер,- с неприятной улыбкой процедил Снейп.

- Я должен ему сказать!- кричал Гарри.

- Поттер, вы хорошо меня слышите?- Снейп прямо-таки упивался возможностью помешать Гарри.

- Да вы понимаете, Сгорбс сошел с ума!.. Он должен предупредить!

Стена за спиной Снейпа отодвинулась, и появился несколько удивленный Дамблдорф в длинной зеленой ризе.

- Что-то случилось?- спросил он, глядя то на Гарри, то на Снейпа.

- Профессор!- Гарри проскользнул мимо Снейпа, прежде чем тот открыл рот.- Там, в лесу, Сгорбс… хочет поговорить с Вами!

Гарри ждал вопросов, но, к его величайшему облегчению, Дамблдорф сказал только: «Показывай дорогу»- и пошел за ним, оставив раздосадованного Снейпа стоять у каменного стража».

---

- Все свободны! – взмахнул рукой профессор Дамблдорф. – А Вас, декан Снейп, я попрошу остаться взглянуть, удобно ли для Слезерланда измененное расписание четных недель.

Северин Снейп обернулся уже в дверях.

- Меня всё устраивает.

- Альбос октобос кегл!

- Альбос октобос кегл! – эхом отозвался Снейп.- Да, именно так! Вот мы и вне сюжетного времени, профессор Дамблдорф.

- Присаживайтесь, профессор, сегодня у меня есть, что сказать Вам. – Альбен Дамблдорф рассеянно и мягко улыбался, пока Снейп, машинально придерживая мантию, опускался в кресло чуть в стороне от ректорского стола. - В те времена, Северин, когда я был молод и, кажется мне, мир тоже был молод, мы с покойным доктором Флемингом бывало беседовали о создателе нашей жизни. Мы называли Её Аутором.

- К каким же умозаключениям вы пришли?

Снейп напрягся, не сводя с Дамблдорфа внимательных черных глаз.

- Они отличались от Ваших, Северин. Видите ли, доктор Филдинг за минувшие века стал весьма изощрен в креадиции, которая была его любимым коньком, а я… Я просто больше доверял Аутору,- Альбен Дамблдорф поправил на носу стекла-полумесяцы. – Вы высказали два суждения: Аутор творит наш мир из Себя, во-первых; Аутор изменчива, во-вторых, и, как следствие, ауторская воля может оказаться направленной ко злу.

- Я хотел бы ошибаться, - криво усмехнулся Снейп.

Дамблдорф улыбнулся в ответ.

- Вы и ошибаетесь.

- Объяснитесь!

- Да, Северин, да. Начну прямо с того, что Вас гложет. Зло в мире не от Аутора, и Она не нарушит свободу Вашей воли.

- Не понимаю.

- Она никогда не империрует. Мы, сотворенные Ей, по свободной воле следуем желаниям наших душ – Аутор же сложит в Сюжет наши поступки и помыслы, приведя их вкупе к благому.

- К благому?

- На этом особенно настаивал доктор Флеминг. Некоторые из наших свободных намерений, темных и светлых, разрушатся, иные же будут допущены осуществиться – так Аутор ведет Сюжет: допускает или не допускает свободно принятое нами, но никогда не империрует, хотя, безусловно, Сама знает, к чему придет каждый из нас и чем закончится Книга.

- Не понимаю. Разве то, что я видел в алеттерале, не авторское императивное заклятие? – Снейп кусал губы. - Это моя свободная воля, которая приведет к благому? А благом станет владычество Темного лорда?

Улыбка Дамблдорфа стала лучезарной.

- Вот поэтому, Северин, и были запрещены выходы в Надбуковье. Вы чувствуете себя обреченным. Неполное знание томит Вас отчаянием.

- Какое знание вы называете полным?

- Им обладал доктор Флеминг. Мы тогда поспорили с ним о судьбе Философского камня. Я хотел укрыть камень заново, спрятать лучше, доктор же весьма настаивал на том, что попытки ВдеМ не прекратятся, что, следовательно, этот предмет необходимо уничтожить. Для него самого такой выбор означал -

- Смерть…- закончил Снейп.

-Да. Он насытился временем жизни и желал оставить Сюжет. Вот и Вы в свое время произнесете заклятие, если я буду просить Вас об этом. Устраивает?

- Нет!

Дамблдорф рассмеялся.

- Этого-то я и боюсь.

В отдалении за дверями отчаянно кричали:

- Лимонный шербет! Помадка! Помадка! Ананасы в шампанском!

- Похоже, это Поттер…Остальных здесь не слышно.

«…Но в Хогвардтсе ничего не делалось по крику, и Гарри это было отлично известно. Темный коридор был пуст.. А вдруг Дамблдорф в учительской?! Он ринулся к лестнице.

- ПОТТЕР!

---

- На два слова, профессор Дамблдорф! Я уверен, профессор, Вам известно, Кто создал наш мир, - Северин Снейп был бледен и решителен. - Её Имя – Джоан Роллинг.

- Вынужден напомнить Вам, профессор Снейп, что не только любые выходы в алеттерал, но и самые разговоры о нем строжайше запрещены в закрытом Уставе Школы.

Профессор Снейп порывисто запахнулся в мантию.

- Вы вправе осуждать меня! Да, я был в Надбуковье, видел Обложку Книги, видел самоё Книгу. Вы – нет. Но и Вы об этом слышали. Её Имя – Джоан Роллинг – Катящаяся Джоан. Все мы – часть Её самосознания, наша жизнь – Её творчество и Её самовыражение. Все мы – и темные, и светлые силы – едины в Ней.

Встревожен и бледен был декан факультета Слезерланд, напоминавший грача на снегу или даже того ворона на бюсте Паллады из влекущей и мрачной баллады мистера По: мраморный лоб, черные крылья, кружащееся never more… Некстати вспомнилось, некстати.

- Профессор! Вы остановили меня, чтобы проповедовать давно забытый пандемиургизм? Что ж, я Вас выслушал и вновь говорю о категорических запретах закрытого Устава для посвященных, к которым Вы, оказывается, относитесь.

Белый, как мел, Снейп перешел на шепот.

- Профессор Дамблдорф, у нас мало времени. Поймите: и светлые – и темные силы. Сейчас Она – реципиент ВдеМ.

- Ведь Вы не решитесь утверждать такое без доказательств?!

- Я сам видел Книгу в Надбуковье. Профессор Северин Снейп должен убить Вас на 615-й странице.

- А какая страница теперь?!

- Теперь треть листа белой бумаги! Нас не видит никто, даже сама Джоан. Я использую принципиально новую магическую практику – шрифт 8-го кегля белого цвета. Но надо торопиться. Условимся, профессор Дамблдорф! Северин Снейп произнесет злодейское заклятье на 615-й странице – такова сюжетная линия по замыслу Роллинг – но Вы не умрете, а уснете на 300 лет, если я правильно освою произношение. Иначе придется повторять два раза в год. Поверьте, профессор, я до смешного дорожу и Вашей жизнью, и своей совестью. Когда будете улаживать свои дела, помните: белый шрифт 8-го кегля применяем в конце абзаца, под иллюстрациями, внизу страницы, в самом крайнем случае – между строк! Этого нет и в закрытом Уставе для посвященных. Конечно, потребуется тренинг.

- Да сохранят Вас Льюис Керролл и Клайв Льюис! Я буду думать о том, что вы мне говорили.

---

Со звонком, возвестившим конец занятия, профессор зельеварения вошел в учительскую и оказался как раз перед боггартом, с которым сражался Невилл Долгопупс. Боггарт пугал Невилла в образе самого профессора Снейпа, а нерастерявшийся Долгопупс представил боггарта в вычурном кружевном платье, с волосами, закрытыми кружевной мантильей ручной вязки.

- Все получается, Невилл?- негромко спросил Снейп. – Пять очков с Гриффендора за дерзость.

- По-олучается, сэр, - ответил Долгопупс и упал в обморок.

Потеряв контакт с Невиллом Долгопупсом, боггарт переключился на профессора Снейпа. Он поправил на плечах вновь возникшую мантию и горделиво скрестил руки на груди.

- Всем присутствующим по пятьдесят очков! И дополнительно пятьдесят очков Гарри Поттеру! Домашнего задания по зельеварению нет!

Профессор Снейп замер на месте.

Боггарт продолжал:

- Я всех освобождаю от весеннего экзамена! Ставлю всем отметки «автоматом», и всем курсом идем в Хогсмед, в «Три метлы»! Будем пить пиво, будем петь Гаудеамус, игитур!

- Вы полагаете, это забавно, профессор Люпин? – наконец-то сказал обретший дар речи Снейп и поднял Долгопупса с помощью волшебной палочки. – Это не забавно. Если Вы уже закончили занятие, то я заберу этого боггарта. У меня еще в прошлом году растащили все шкурки боггартов.

Сбросив образ Снейпа, боггарт немедленно юркнул в шкаф и забаррикадировался там. Из шкафа раздались протяжные звуки: боггарт читал что-то на неизвестном языке голосом профессора Люпина. Снейп резко повернулся, и через мгновение его мантия взметнулась в дверях учительской.

Спустя еще пару минут довольные ученики, галдя, повалили из комнаты, но Гарри задержался, подергал дверцу шкафа. Дверь не открылась, а боггарт стал читать еще громче, заунывно, однако почти мелодично.

- Профессор Люпин! Ведь Снейп не сказал ридикулус.

- Профессор Снейп, Гарри! Решение проблемы, Гарри, никогда не бывает единственным. Профессор Снейп весьма компетентный специалист: он перепугал боггарта. Боггарт делает то, что, на его взгляд, могло бы понравиться профессору Снейпу.

- А что он говорит?

Лицо профессора Люпина передернулось.

- Это японская поэзия - хокку про обряд любования полной луной. Очень красиво.

---

И вот, как обычно, по старым хогвартским традициям школярского хулиганства, бережно передававшимся шумным духом Пивзом, в день сдачи экзамена по зельеварению всем третьекурсницам подлили за завтраком приворотного зелья, «чтоб веселей сдавалось». Снейп всю последнюю неделю особенно зверствовал, ходил злющий и не подпускал к себе никого ближе, чем на полтора метра, но, как обычно, сделать ничего не смог. Свободный эльф Добби добыл в прачечной для близнецов Уизли два его длинных черных волоса из сданного в стирку постельного белья.

Девушки входили в аудиторию со словами «Я люблю Вас, профессор!». Снейп тихо бесился, перенес экзамен на час дня и заперся у себя в лаборантской.

В коридоре волновалась и ссорилась очередь.

Наконец, профессор Снейп открыл дверь и начал экзамен. Теперь преподавательский стол, на котором кое-где облупился красный лак, занимал котелок неприятного на вид темно-зеленого зелья плюс несколько стопок одноразовых пластиковых стаканчиков.

К полному удовольствию ценителей, разыгрывалась однотипная сцена.

- Я люблю Вас, профессор!

- Я тоже люблю Вас, - суховато говорил Снейп. – Напомните Ваше имя. Выпейте вот это. Берите билет.

Завороженно улыбающаяся девушка, не отрывая от профессора Снейпа восхищенного взгляда, принимала из его рук стаканчик зелья, брала билет и шла на свое место в аудитории. Там ее лицо волшебным образом менялось.

Рон и Гарри пихали друг друга локтями. Впервые Снейпу было не до них.

Наконец, отрешенно вошла Гермиона Грейнджер. Казалось, она не касается земли.

- Ты не предупредил ее?! – в ужасе прошептал Гарри.

- Я думал, ты скажешь, - прошептал в ответ Рон.

- Я так люблю зельеварение, профессор! – воскликнула Гермиона.

- Я тоже люблю зельеварение, - отозвался Снейп. – Возьмите два билета, мисс Грейнджер.

И выпил стаканчик темно-зеленого варева.

С тех пор профессор Снейп не любил зельеварения. Он любил защиту от темных сил.

---

А вот профессор Снейп ничего не любил, ничего не боялся и никого не понимал. Никогда. Он обычно так и говорил: «Я вас не понимаю». Когда же он бывал настроен общительно, то говорил: «Я отказываюсь вас понимать».

Профессор Снейп преподавал зельеварение. Зельеварение он тоже не любил. Если бы еще на занятиях не было учеников, то он, может быть, и любил бы зельеварение, а так – нет.

Наивная молодежь, которой хотелось приписать профессору Снейпу хоть какие-нибудь чувства, утверждала, что тот любит защиту от темных сил. Но он и темные силы не любил. Он был сухой и черствый.

Ходил профессор Снейп всегда в черном и убедительно выдавал себя за мизантропа.