[Yukino_san]

О боггартах, по-другому вризраках, или перекидычах, известно не так уж много, поскольку чародеи, как правило, немедленно уничтожают обнаруженного боггарта. Мы не знаем даже того, является ли их изумительная способность к трансфигурации, зависящей исключительно от эмоционально-интеллектуальных интенций объекта, средством самозащиты или же они питаются сильными эмоциями магов, напоминая в этом отношении дементоров. Факты, предлагаемые вниманию снисходительного читателя, проливают на проблему боггартов некий неверный свет, показывая, что хотя при первой встрече с магом боггарты и воплощают предмет привычной фобии чародея либо его тайного ужаса, однако делают это лишь с целью побыстрее скрыться. Убедившись же в своей безопасности, вризраки ведут себя иначе, требуя, скорее, внимания.





БОГГАРТ ПРОФЕССОРА СНЕЙПА



Эта история, отдельная от прочих, началась в тот день, когда со звонком, возвестившим конец занятия, профессор зельеварения Северус Снейп вошел в учительскую и оказался как раз перед боггартом, изловленным профессором Люпином в картотеке правонарушений Филча.

У третьего курса гриффендорцев шла защита от Темных искусств. Боггарт устрашал Невилла Долгопупса в образе самого профессора Снейпа, а Долгопупс храбро представил его себе в бабушкином платье, вычурном и старомодном, с волосами, закрытыми кружевной мантильей ручной вязки.

- Все получается, Невилл? - негромко спросил Снейп, скользнув взглядом по боггарту. – Пять очков с Гриффендора за дерзость.

- По-олучается, сэр, - ответил Долгопупс и, переступив на ставших ватными ногах, в полуобмороке осел на пол.

Потеряв контакт с Невиллом Долгопупсом, боггарт переключился на профессора Снейпа. Он поправил на плечах вновь возникшую мантию и горделиво скрестил руки на груди.

- Всем присутствующим по пятьдесят очков! И дополнительно пятьдесят очков Гарри Поттеру! Домашнего задания по зельеварению нет!

Северус Снейп замер на месте.

Боггарт продолжал:

- Я всех освобождаю от семестрового экзамена! Ставлю всем отметки «автоматом», и всем курсом идем в Хогсмед, в «Три метлы»! Будем пить пиво, будем петь Гаудеамус, игитур!

- Вы полагаете, это забавно, профессор Люпин? – сказал наконец-то обретший дар речи Снейп и поднял Долгопупса с помощью волшебной палочки. – Это не забавно. И странно мне, Люпин, что Вы предпочитаете учительскую своему кабинету, очень странно. Если Вы уже закончили Ваше м-мм…занятие, то я заберу этого боггарта. У меня еще в прошлом году растащили все шкурки боггартов.

Сбросив облик Снейпа, боггарт немедля юркнул в гардеробный шкаф и забаррикадировался там. Из гардероба раздались протяжные звуки: боггарт читал что-то на неизвестном языке голосом профессора Люпина. Снейп резко повернулся, и через мгновение его мантия взметнулась в дверях учительской.

Спустя еще пару минут довольные ученики, галдя, повалили из комнаты, но Гарри задержался, подергал дверцу шкафа. Дверь не открылась, а боггарт, перейдя на английский, стал читать еще громче, заунывно, однако почти мелодично:

Взошла Луна

И вмиг засверкала

Роса в траве

- Профессор Люпин! Ведь Снейп не сказал ридикулус.

- Профессор Снейп, Гарри! Решение проблемы, Гарри, никогда не бывает единственным. Профессор Снейп весьма компетентный специалист: он перепугал боггарта. Боггарт делает то, что, на его взгляд, могло бы понравиться профессору Снейпу.

- А что он говорит?

Лицо профессора Люпина передернулось.

- Это японская поэзия - хокку про обряд любования полной луной. Очень красиво, Гарри.



Тем же вечером кто-то тихонько заскребся у дверей профессора зельеварения. Тот, как обычно, читал далеко за полночь, прихлебывая остывший черный кофе.

- Позволите?

- Да. Не заперто! - крикнул Снейп, поднял от книги голову и присвистнул.

Голос не зря показался ему знакомым: возле так и не отворившейся двери возник он сам, одетый в струящуюся шелестящую мантию темно-лилового шелка на более светлой подкладке цвета ирисов.

- Знал, что Вы не будете хвататься за палочку, - посетитель глядел на Снейпа с любезной улыбкой и не спешил двигаться с места.

- Вы мне льстите, - усмехнулся Снейп.- Я выгляжу похуже.

Гость с поклоном приблизился. Легкая изысканная плавность его движений удивительно сочеталась с мягким шуршанием сияющего шелка. Осмотревшись, куда бы сесть, он взмахом руки создал для себя белое кожаное кресло, опустившись в которое, с небрежной грацией закинул ногу на ногу и представился:

- Северус Снейп – волшебник года!

Снейп расхохотался.

- Боггарт удрал-таки от Люпина! Так Рем Люпин еще и шкаф не запер?

- Прошу Вас, прекратите это! - Боггарт приподнял правую руку, которой опирался на подлокотник, и раздосадованно замахал ладонью, скрывая лицо.- Ведь Вы рассудительный человек. Я надеялся, что у Вас нет чувства юмора…

Снейп тихо стонал и давился от безудержного смеха. Боггарт продолжал говорить:

- …The sense of humour – этого ощущения распадающихся смыслов, переживания условности бытия, когда прерывается разграничение и эмпирических, и этических, и столь дорогих Вам логических понятий. Вы просто не представляете себе, как трудно поддерживать концентрацию при смещающихся представлениях.

Снейп перестал смеяться и, прищурившись, внимательно смотрел на своего двойника.

- Давно вы научились говорить?

- Меня обучили дыханию в эпоху Хэйан.

- Что?

- Я ками императорского источника.

- Ками императорского источника, - повторил Снейп.

- Да, - боггарт поклонился. – Что до профессора Люпина, то он воистину не обладает чувством прекрасного. Самое восхитительное зрелище в мире пробуждает в нем темные стороны его природы; в приступе ужаса он сопрягает образ полной луны с образом надувного пузыря. Это невыносимо.

- Почему?

- Вам приходилось видеть драгоценный манускрипт в руках несмысленного невежды? - вопросом отозвался боггарт. – Разве Вы не испытали бы и боль, и отвращение?

Профессор Снейп промолчал.

- Я знавал оборотней и раньше, - говорил боггарт, - от простых барсуков до девятихвостых лисиц, однако ни один из них не был, подобно Люпину, лишен чувства прекрасного и ни один не почитал себя человеком. Барсуки, те бывают проникновенно трогательны в своем любовании красотой, и тому есть примеры, - меланхолично добавил боггарт. – Сколь многому, многократно увидев, не перестанешь удивляться.

Весною - цветы вишни,

Летом - крик кукушки,

Алые клены - осенью,

Зимой - холодный блистающий снег.

Совершенна полная луна над горой Обасутэ, пленяет прелестью алый кленовый лист. Особенно великолепны кленовые листья, лежащие в снегу. От их вида веет прохладой. Прежде меня интересовали даже люди. Шелка вельмож целиком застилали весь пол веранды, слишком узкой для церемониальных одежд. Это было утонченно прекрасно. Или пройдет слух, что в южных покоях госпожи дома поселился злой дух. Монахи-заклинатели приходят читать священные сутры. Если читают хорошо, не устаешь слушать и не уходишь долго. Душа заклинателя наполняется изящным смирением. Он помышляет о том, что искусство его тщетно. Тогда покидаешь покои госпожи, предварительно приняв величественный и внушительный вид.

Боггарт рассеянно сотворил в руке бледно-зеленый веер на трех планках и залюбовался каллиграфической надписью.

- Будь у меня свободное время, - зевнул Снейп, - так, чем тратить его на дурацкие разговоры, я пошел бы лучше спать.

Боггарт пожал плечами.

- Ваши слова не выражают ваших душевных чувств. На самом деле, профессор, Вы излучаете недоумение и любопытство, и любопытство преобладает.

- Даже так? – усмехнулся Снейп, что-то мысленно прикидывая. - Вы говорили с Люпином, как со мной?

- Я спросил его: «Старина, что Вы ищете здесь?»

- А он?

- Он выхватил палочку.

- Рем Люпин по полминуты «выхватывает палочку». Вы успели бы уйти.

- Я не ожидал, что он подвергнет гротескному искажению свой собственный облик, - с печалью признался боггарт, - и привык чувствовать себя в безопасности. В картотеке я жил более пятидесяти лет. Учеников туда не заманить, сам Филч – шпак. Я отчаянно нуждаюсь в другом убежище. Не слишком это приятно, профессор Снейп, когда двадцать убогих болванов тычут в вас палочками в пароксизме общего ужаса. Вернуться я вряд ли смогу, он еще будет меня искать.

- Думаете, я стану вас прятать?

- О, по всему видно, что Вы гордый человек, высоко чтящий долг, - ответил боггарт. - Для благородного мужа естественно оказывать покровительство.

- Да бросьте! – небрежно отмахнулся Снейп и заговорил быстрее. - Скажите лучше, с какого расстояния Вы уверенно определяете человеческие эмоции?

- Примерно с того, на котором вы, люди, слышите голоса себе подобных. Вот Вы сейчас испытываете, - подбирая слова, боггарт медлительно плавно повел вверх раскрытым веером, - отраду мгновенного постижения, или радость открывшейся ясности.

- Да, у меня возникла одна идея, - согласился Снейп.- Вас устроит в качестве обиталища моя лаборантская? Ничего не опрокинете там?

Боггарт неуловимым движением закрыл суховато щелкнувший веер и мягко поднялся из немедленно пропавшего кресла.

- До:мо аригато годзаимас! – он склонился в величавом поклоне. - До:мо аригато годзаймасйта!

- Беда с вами, - учтиво ответил профессор Снейп, придвигая к себе книгу. – Идите, располагайтесь.

Comments

[Celebrian]

Очень интересная история!

[Yukino_san]

Спасибо! Это будет длинная повесть - "Последний ронин" , так что ждите продолжения (если мы, конечно, вам не наскучили)

[Celebrian]

Yukino_san , нет... что вы...

[Neminis]

Yukino_san , честно признаться, я поклоница вашего творчества.



Пожалуй, даже фанатка



И думаю, что это все достойно отдельного издания. Большим тиражом.

[Машшкъ]

Черт, как же красиво! И как-то глубоко!

Даже странно, твой дневник собрал столько всего любимого мной... будто бы фанфики и коллажи о любимых героях, а не похожи на остальное, что пишут и высставляют.

[Yukino_san]

Neminis, эх, люблю я жанр грубой лести

[Yukino_san]

MaShShka, спасибо!

[Машшкъ]

Может быть и грубой лести, но честно не ожидала встретить такие фанфики о Снейпе и Малфое... Потому и подписалась, что очень ими интересуюсь.